Интервью генерального директора ОАО "Российская венчурная компания" Игоря Агамирзяна, опубликованное в журнале "S&TRF Наука и Технологии РФ "
Игорь Рубенович, почему в России такая пропасть между новаторскими научными идеями и их внедрением?
— Венчурные инвестиции — это не освоение средств, а вложение капитала, потенциально приносящее высокий уровень доходности. При этом механизмы венчурных инвестиций на самом деле — только инструмент для обеспечения механизмов финансирования инновационного развития, а не самоцель.
Одна из проблем (но не единственная) состоит в том, что механизмы финансирования инновационного развития у нас в стране эффективно никогда не работали. Такая ситуация имеет исторические корни, связанные с индустриальной модернизацией. В экономике Советского Союза приоритетом было производство средств производства (группа А). Особенность же постиндустриальной экономики — ориентация на потребителя конечного продукта.
Востребованность технологических инноваций у нас в стране огромная, но поскольку индустриальная структура экономики не способна их обеспечить, эта востребованность уходит на зарубежные, глобальные рынки. Вот лишь один из примеров. На рынке мобильной связи в нашей стране хорошо заработали глобальные производители сотовых телефонов, аппаратуры связи, среди которых наших компаний нет. А из российских игроков сделали деньги только операторы, чья маржинальность ниже, чем у производителей конечного продукта.
Почему не востребованы ориентированные на конечного потребителя инновации в индустриальном секторе (отсюда и разрыв между научными идеями и их внедрением)? Базовая причина, на мой взгляд, в низком уровне конкуренции.
Достаточны ли, на Ваш взгляд, предпринимаемые государством меры для создания отечественных инновационных компаний — лидеров на рынке высоких технологий?
— Если бы в настоящий момент существовала какая-то крупная транснациональная компания с корнями из России, занимающаяся продвижением на глобальных рынках российских технологий, а возникновение и развитие этой компании было результатом мер, предпринимаемых государством, то можно было бы говорить, о том, что эти меры достаточны. На сегодняшний день государство предпринимает, скорее, необходимые меры. Оценивать надо по результату, а масштабного результата, позволяющего говорить о достаточности, пока нет.
Ситуация на самом деле довольно сложная. У нас есть некоторое количество инновационных компаний, являющихся глобальными игроками и даже лидерами в конкретных нишевых областях. Как правило, это компании IT-сектора, в первую очередь софтверные. Но они появились и развивались без государственной поддержки. Многие из них, реально являясь российскими компаниями, действуют на глобальных рынках из других юрисдикций — потому что так удобнее, эффективнее, дешевле.
Отчасти это происходит из-за нестыковки нашего законодательства с зарубежными правовыми нормами...
— У нас вообще корпоративное законодательство не приспособлено к нуждам реальной экономики, оно совершенно не учитывает специфику инновационных, проектных компаний. Например, для всякого рода инжиниринговых и IT-компаний единый социальный налог превратился в основной налог. Потому что если у компании практически нет материальных активов, а единственным активом является серое вещество в головах её сотрудников, то ЕСН становится основным налогом. В связи с переходом от ЕСН к страховым взносам в 2010 году проблема для таких компаний обострится. И это лишь одно из проявлений
-
неприспособленности нашей законодательной среды к инновационно-технологическому развитию, к постиндустриальному бизнесу, базирующемуся на нематериальных активах.
Но и говорить о том, что инновационно-технологическое развитие в нашей стране не происходит, неправильно. Положительные примеры есть, и очень важно раскручивать их как истории успеха. В этом смысле награждение Евгения Касперского Государственной премией является очень хорошим, демонстративным выражением приоритетов государства. Правда, Касперский, на мой взгляд, не единственный человек, который заслуживает такой оценки...
Какова основная задача Российской венчурной компании как института развития? В чём её отличие от других институтов?
— Институты развития, вообще говоря, должны составлять некоторую целостную систему. На последних заседаниях Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики под председательством Дмитрия Медведева как раз ставился вопрос о координации деятельности институтов развития, которые фокусируются на разных фазах инновационного развития. Президентом была сформулирована задача создания инновационного лифта, так сказать, «зелёного коридора» для инновационных компаний — когда становится ясно, от какого института развития компания должна получать поддержку на том или ином этапе своего развития.
В этом смысле Российская венчурная компания играет ключевую роль — мы находимся в середине процесса, оказывая поддержку тем инновационно-технологическим компаниям, которые уже прошли стадию НИОКР, но ещё не вышли на уровень масштабности проектов «Роснано» или «Внешэкономбанка». Поэтому мы активно взаимодействуем с другими институтами развития — как сверху, так и снизу в этой цепочке. В сотрудничестве с Фондом содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (Фондом Бортника) мы создали Фонд посевных инвестиций Российской венчурной компании. По ряду направлений взаимодействуем с «Роснано», в частности, по разработке институциональных мер. Сформировали совместную рабочую группу по правовому оформлению такой организационно-правовой формы для венчурных фондов, как инвестиционное товарищество. Не так давно мы согласовали наши предложения с Российской ассоциацией прямого и венчурного инвестирования (РАВИ), депутатской группой Госдумы и передали предложения в Министерство экономического развития. У нас также есть предварительные договорённости с «Роснано» о создании рабочих групп по другим направлениям работы, например, по образовательным программам.
Считаете ли Вы, что задача модернизации — создание инновационно-ориентированной модели экономики?
— Я действительно так считаю. У нас многие модернизационные процессы связаны с догоняющим развитием — как в технологическом, так и в организационном аспекте. Это не очень сложно. Сложнее не технологическая, а организационная модернизация. Иногда возникают парадоксальные вещи, когда технологическая модернизация без соответствующей организационной модернизации либо не приносит пользы, либо даже приносит вред. Например, если в системах учёта энергопотребления начать устанавливать интеллектуальные счётчики со смарт-картами, рассчитанными на оплату через банкомат или по Интернету, но при этом не изменить организационные механизмы системы оплаты, то в реальности с этой смарт-картой придётся идти к оператору, который от руки будет выписывать квитанцию. Совокупные затраты от такой модернизации только повышаются.
Догоняющая модернизация должна сочетать и технологическую, и организационную составляющие.
В своих выступлениях Вы не раз говорили об экосистеме инновационно-технологического предпринимательства? Что она собой представляет?
— По существу, такая экосистема представляет собой всю совокупность участников рынка и взаимосвязей между ними. Её особенность в разнородности; она не может состоять из однотипных участников. В классической биологической экосистеме всегда есть трофические цепи. Аналогично, и в экономической экосистеме всегда есть разные типы компаний, и развитие происходит не в вакууме, а во взаимодействии сложной сети разработчиков, производителей, поставщиков, сервисных организаций и т. д.
В развитии любой инновационно-технологической компании есть определённые этапы. В самой простой модели венчурных инвестиций принято выделять предпосевную фазу, посевную фазу, стартап фазу, фазы раннего роста, расширения и т. д. На конечном этапе существования компании обязательно появляется стратегия выхода — или продажа стратегическому инвестору, или выход на публичный рынок. Но это одна сторона дела.
Для того чтобы компания смогла всю эту цепочку пройти, должны быть участники рынка, поддерживающие её на всех этапах. К примеру, без юридических, консалтинговых или учебных компаний, которые, вроде бы,
-
и не нужны, рынок не может работать. Такие сервисно-ориентированные компании сами по себе не слишком привлекательны с точки зрения венчурного уровня возврата инвестиций, поскольку объём их бизнеса линейно зависит от используемого ресурса.
Венчурными же компаниями являются те, в которых возможно достижение нелинейного, а в идеале экспоненциального роста. Как правило, это продуктовые компании либо компании, оказывающие сервисы через автоматизирующую систему, не требующую привлечения дорогостоящего человеческого ресурса.
И те и другие компании в совокупности образуют экосистему. На периферии такой экосистемы — то, что задаёт правила игры, институты.
Непременным условием инновационно-технологического предпринимательства является участие транснационалов — якорных компаний. Без них невозможно развитие более низких уровней системы, поскольку они приносят международную экспертизу, стандарты глобального ведения бизнеса. Замечательный пример — IT-рынок в России. При всех его недостатках он обладает одним несомненным достоинством — он абсолютно унифицирован с мировыми моделями, абсолютно интегрирован в глобальные цепочки.
И в чём причина?
— Единственная причина в том, что этот рынок создавался в постсоветский период с участием и под влиянием транснациональных компаний, которые принесли в Россию принятые во всём мире стандарты ведения IT-бизнеса. На сегодняшний день это наиболее зрелый рынок в России. Именно поэтому на глобальных рынках на сегодняшний день из высокотехнологических компаний работают в основном IT-компании — «Лаборатория Касперского», ABBY, Parallels, Транзас и др.
В 2009 году РВК запустила фонд посевных инвестиций с предполагаемым объемом капитализации в 2 миллиарда рублей. Каковы критерии отбора проектов?
— В Фонде посевных инвестиций особый механизм частно-государственного партнёрства, который заключается в том, что государственные и частные деньги смешиваются не на уровне фонда, а на уровне проекта. Соответственно, критерием отбора проекта для Фонда посевных инвестиций является наличие частной инвестиции. Это как знак качества — если под проект даны частные деньги, то Фонд готов его софинансировать. Однако даже при наличии частной инвестиции, Инвестиционный комитет Фонда может не принять проект.
С декабря идёт регистрация венчурных партнёров. Сейчас полностью оформлено пять заявок, две — в работе. До конца января мы ожидаем ещё 10 заявок, и до конца года примерно пятьдесят.
Модель нашего Фонда посевных инвестиций не совсем традиционна. Но она в значительной мере закрывает такую дыру рынка, как отсутствие эффективных, обеспеченных бизнес-ангелов. На развитых рынках их доля в посевных инвестициях весьма существенная, у нас же она составляет всего доли процента. К тому же из-за отсутствия адекватной организационно-правовой формы в России неэффективно создавать маленькие фонды. А выбранная нами модель Фонда как централизованного фонда с венчурными партнёрами решает и эту проблему, моделируя большое количество мелких фондов, но в эффективной форме. Кроме того, эта модель рассчитана не только на инкубацию венчурных проектов, но и на подготовку венчурных команд.
Каковы основные направления инвестирования, предусматриваемые Стратегией РВК?
— Созданные к настоящему времени семь универсальных венчурных фондов обеспечили достаточно большее предложение капитала на рынке. Сделав анализ рынка, мы приняли решение сфокусироваться на создании специализированных фондов, закрывающих провалы, дыры рынка. Первая из таких дыр — посевная стадия, о чём я сказал выше. Но есть и другие.
В этом году мы намерены создать кластерный фонд биотехнологий и фармацевтики. Другим недоинвестированным сегментом, где у нас есть хороший потенциал конкурентоспособности на глобальных рынках, является робототехника, встраиваемые системы. Сейчас мы изучаем вопрос о создании кластерного фонда для этого перспективного технологического направления.
Огромная дыра — в создании инфраструктурных элементов экосистемы. Мы предполагаем создание специализированного инфраструктурного фонда для поддержки таких компаний, которые необходимы для эффективной работы экосистемы инновационно-технологического бизнеса. Например, у нас почти нет консалтинговых компаний, специализирующихся на оформлении прав интеллектуальной собственности. Нам также нужны маркетинговые агентства и компании, поддерживающие вывод продуктов высокотехнологических российских компаний на глобальные рынки.
Ещё одна задача, которую надо решать комплексно — это тренинговые программы обучения технологическому предпринимательству. Предприниматель — это склад ума, научить этому невозможно. Но дать базовый набор знаний того, как работают глобальные рынки, необходимо.